Сложность внутреннего положения Китая в 1944 г.

На внутреннюю обстановку в Китае все более разрушительно воздействовала длившаяся свыше шести лет война с Японией, экономическая и политическая расчлененность страны, а также напряженность отношений между гоминьданом и Коммунистической партией Китая (КПК). Влияние этих факторов усилилось и стало особенно ощутимым, когда весной японские войска начали наступление с целью захвата коммуникаций, связывавших север и юг Китая.

В экономическом отношении Китай и раньше был отсталой страной. А в результате оккупации Японией северо-восточных, частично восточных и центральных провинций с наиболее развитой экономикой он и вовсе лишился своей промышленной базы {1116}. Попытки чунцинского национального [401] правительства Чан Кай-ши {1117} создать на неоккупированной территории новую промышленную базу, в том числе военную, в первую очередь по сборке и ремонту техники и оружия, оказались малоэффективными ввиду общей дезорганизации хозяйства.

В 1943 г. на неоккупированной части Китая действовало 3743 мелких и средних частных и государственных промышленных предприятия, из них 105 государственных, подчинявшихся Комиссии национальных ресурсов, а фактически находившихся в руках монополистов из четырех семейств — Чан Кай-ши, Сун Цзы-веня, Кун Сян-си, братьев Чэнь Ли-фу и Чэнь Го-фу. Индекс промышленного производства, достигший в 1943 г. по сравнению с 1938 г. (взятым за 100) 375,6, снизился за первую половину 1944 г. до 372,4 {1118}. Особенно резко падало производство важнейших военно-стратегических материалов; угля, железа, меди, свинца, олова, цинка, вольфрама, ртути. О слабости экономики Китая говорит тот факт, что в 1944 г. на его неоккупированной территории было выпущено всего 1152 телефонных аппарата, 150 тонн электропровода, 802 небольших электромотора, 27 судов общим тоннажем 1481 брт {1119}.

Ухудшалось положение в сельском хозяйстве. Посевные площади главных продовольственных культур продолжали сокращаться, соответственно уменьшался и валовой сбор урожая. Снижалось поголовье скота и птицы {1120}. Кулацко-помещичья верхушка, являвшаяся основным держателем товарного зерна, в условиях стремительного обесценения китайского юаня всячески саботировала продажу государству продовольствия и фуража.

Небывалая засуха и наводнения 1943 — 1944 гг., поразив провинции Гуйчжоу, Чжэцзян, Фуцзянь, Хубэй и частично Хэнань, территории которых контролировались чунцинским правительством, привели к жестокому голоду, охватившему около 80 млн. человек. К концу 1943 г., по некоторым данным, от голода и вызванных им болезней в этом районе погибло более 30 млн. человек {1121}. Это еще больше ослабило сельское хозяйство Китая.

В условиях экономической разрухи чанкайшисты возлагали большие надежды на помощь союзников, особенно на поставки по ленд-лизу. Если в 1943 г. Китай получил от США 355 самолетов, в том числе 300 истребителей, 48 средних бомбардировщиков и 7 транспортных, то в 1944 г. — 590 машин, из них 326 истребителей, 218 средних и тяжелых бомбардировщиков, 37 разведчиков, 9 транспортных {1122}. При содействии Соединенных Штатов строились предприятия по сборке самолетов и другой военной техники, которая прибывала по ленд-лизу. Но этого было явно недостаточно для борьбы с Японией. Кроме того, поступавшие вооружение и боевая техника лишь частично попадали в действовавшую против оккупантов армию. Основная их масса использовалась для оснащения войск, блокировавших Пограничный (Особый) район Шэньси — Ганьсу — Нинся.

Несмотря на враждебные акции правительства Чан Кай-ши в отношении СССР, почти полное прекращение торговли Китая с Советским Союзом через провинцию Синьцзян и переброску в эту часть страны [402] крупной группировки гоминьдановских войск {1123}, Страна Советов, испытывая все тяготы борьбы с фашистской Германией, продолжала оказывать китайскому народу активную морально-политическую поддержку. Это воодушевляло его на борьбу с японскими агрессорами.

Вследствие гнета компрадорской буржуазии и помещиков, произвола продажного -чиновничества резко упал и без того нищенский жизненный уровень трудящихся. Рабочие, служащие, крестьянство и интеллигенция страдали от дезорганизации финансового хозяйства, инфляции и безудержного роста цен. С марта по июль 1944 г. цены на предметы первой необходимости удвоились, к сентябрю они в 400, а по некоторым товарам в 1200 раз превосходили цены довоенного времени {1124}. Крестьяне получали за продаваемые ими продукты обесцененные банкноты. Купить на них промышленные товары практически было невозможно. Деревня уплачивала за товары в 1944г. в 989 раз больше, чем в 1937 г. {1125}.

Под предлогом чрезвычайного военного времени заработная плата трудящихся замораживалась или снижалась принудительно навязываемыми займами, а также всевозможными вычетами и штрафами. Кулаки и помещики взвинчивали арендную плату за землю. Увеличилась кабальная зависимость крестьянства от торгово-ростовщического капитала. Оно быстро разорялось, пополняя ряды малоземельной и безземельной бедноты. По сравнению с довоенным периодом по отдельным неоккупированным провинциям Китая число арендаторов возросло на 2 — 13 процентов, полуарендаторов — на 1 — 8, крестьян-собственников снизилось на 1 — 11 {1126}.

Экономическое угнетение трудящихся сочеталось с гнетом политическим. В национальном правительстве Китая руководящую роль играли представители буржуазно-помещичьей партии гоминьдан. Заявляя на словах о верности курсу на сопротивление японским захватчикам, они на деле раскалывали национально-патриотические силы народа, вели наступление на его жизненные права. Под влиянием тяжелых поражений на фронтах и хозяйственной разрухи засевшие в государственном аппарате реакционеры усиливали полицейский нажим на массы, занимались искоренением «опасных мыслей» и устранением «враждебных элементов». Партийные организации гоминьдана имели секретные инструкции преследовать демократов, следить за ними и применять репрессии к народу. Чан Кай-ши поддерживал контакты с «посредниками», предлагавшими от имени официальных японских кругов разработать условия мира между Токио и Чунцином {1127}.

Частые насильственные мобилизации ослабляли трудовое население, его вклад в поддержку армии. Те, кто имели возможность откупиться, не воевали. Местные чиновники по стандартным ценам освобождали богатеев от военной службы. Среди командного состава процветало взяточничество, вымогательство и присвоение солдатского пайка. В армии было распространено дезертирство, высокой оставалась смертность от болезней и недоедания. Все это тяжело сказывалось на боеспособности войск.

Хотя китайские солдаты показали в борьбе с японскими захватчиками немало примеров мужественного и самоотверженного служения родине, чанкайшистское командование ориентировалось на пассивное сопротивление [403] врагу. Капитулянтские элементы и японская агентура в правительственном и военно-политическом аппарате гоминьдановского Китая тянули страну на кабальный мир с Японией и на гражданскую войну с вооруженными силами КПК. Почти полумиллионная армия центрального правительства дислоцировалась на подступах к Пограничному (Особому) району Шэньси — Ганьсу — Нинся {1128}, что было на руку захватчикам и повышало их шансы на успех в Китае.

К лету 1944 г. в стране кроме Пограничного (Особого) района насчитывалось 19 освобожденных районов (антияпонских баз), из них 7 находились в Северном, 8 — в Центральном и 4 — в Южном Китае. Все освобожденные районы занимали территорию около 750 тыс. кв. км с населением более 90 млн. человек {1129}.

Местные организации КПК в освобожденных районах в практике политического и экономического строительства исходили из необходимости консолидации всех национальных сил для борьбы с Японией. В деревне укреплялись органы власти в форме сельских собраний представителей, в которые на основе широкого избирательного права допускались все патриотически настроенные граждане как из батраков, бедняков и середняков, так и из кулаков, торговцев, мелких предпринимателей и помещиков. В окружных и уездных центрах проводились выборы в национально-политические советы (НПС). В ряде случаев руководящие посты в сельских органах власти и в НПС занимали мелкобуржуазные и буржуазные элементы {1130}.

Учитывая крайнюю отсталость и блокаду освобожденных районов, КПК осуществляла лозунг «самообеспечения», направленный на использование всех возможных местных ресурсов, домашнего и кустарного производства для удовлетворения нужд населения и вооруженных сил и создания лучших условий жизни, чем в гоминьдановском Китае. Проводя аграрную политику, она в первую очередь ограничивала феодальную эксплуатацию, поднимала жизненный уровень батрацко-бедняцких слоев деревни, повышала товарность сельского хозяйства, с тем чтобы обеспечить снабжение вооруженных сил, рабочих и аппарата управления освобожденных районов. С этой целью арендная плата была установлена до 37,5 процента урожая, снижен ссудный процент, ликвидированы многочисленные налоги и поборы прежних гоминьдановских властей, вместо которых был введен единый прогрессивный налог.

Отдавалось предпочтение развитию государственной и кооперативной промышленности и торговли, предусматривалась также защита интересов частных предпринимателей, но не во вред интересам трудящихся. Рабочие привлекались к контролю над предприятиями. Им оказывалось содействие при объединении в профсоюзы.

Экономическая политика КПК способствовала хозяйственному и военно-политическому укреплению освобожденных территорий, что особенно проявилось в районе Шэньси — Ганьсу — Нинся. Государственные предприятия здесь составляли более трех четвертей, а кооперативные — около одной пятой всех, в подавляющем большинстве примитивно оснащенных и маломощных промышленных объектов района. Здесь имелось 13 угольных шахт, на которых работало 432 человека, 38 фабрик, из них 18 текстильных (с числом работающих 1427 человек), 12 бумажных (437 человек), 8 швейных и обувных (405 человек), 4 типографии (379 человек) и другие предприятия. Всего в районе насчитывалось [404] около 4 тыс. рабочих {1131}. В Шэньганьнине к 1944 г. насчитывалось 255 кооперативов с количеством пайщиков 115,6 тыс. человек и с капиталом 236 тыс. китайских долларов по сравнению с 12 кооперативами, 10 тыс. членов и 150 тыс. капитала в 1940 г. {1132}. В 1944 г. свыше 122 тыс. крестьян и батраков (около одной четверти всей рабочей силы, занятой в сельском хозяйстве") состояли в бригадах трудовой взаимопомощи и группах наемного труда. Примерно 200 тыс. человек входили в потребительские, транспортные, производственные и кредитные кооперативы. Свыше 137 тыс. женщин вошли в бумагопрядильные кооперативы {1133}.

Росло сельскохозяйственное производство. 6 января 1944 г. на 4-й сессии правительства района Шэньси — Ганьсу — Нинся его председатель Линь Бо-цюй (Линь Цзу-хань) заявил, что площадь обрабатываемых земель в районе увеличилась в 1943 г. до 13,3 млн. му (1 му = 1/16 га) против 11,7 млн. му в 1940 г., а под хлопком соответственно — с 15,2 тыс.му до 150,3 тыс. му. Было собрано 1 840 тыс. даней (1 дань = 60,5 кг) зерновых культур {1134}.

Большую роль в экономическом развитии освобожденных районов играли вооруженные силы КПК. В 1944г. в порядке самоснабжения воинские части обработали более 830 тыс. му земли, собрали свыше 90 тыс. даней продовольственных культур {1135}. Однако участие армии в хозяйственном строительстве отрицательно влияло на боеспособность войск, так как их личный состав на длительное время отрывался от боевой подготовки.

В целом экономика и финансы района Шэньси — Ганьсу — Нинся продолжали испытывать большие трудности, осложнявшиеся гоминьдановской блокадой. Хозяйство подрывалось инфляцией и ростом цен. Кроме мер по поднятию экономики выход из критического положения мелкобуржуазные элементы в руководстве КПК искали в развитии «государственного сектора производства опиума и его сбыта». Они, на словах осуждая опиумную спекуляцию, на деле оправдывали ее тем, что якобы в той конкретной обстановке она играла передовую революционную роль {1136}. Опиум втридорога продавался на территории, контролируемой чунцинским правительством, и в оккупированной японскими войсками части Китая.

Местные органы власти и партийные организации вели на освобожденной территории культурно-просветительную работу, особенно по ликвидации неграмотности среди взрослого населения и созданию школ начального обучения для детей и подростков. К этой работе привлекались военнослужащие и интеллигенция. Издавалась пропагандистская литература, призывавшая к патриотической войне с Японией.

В первой половине 1944 г. в рядах КПК числилось около миллиона человек {1137}. Социальный состав партии был неоднородным. Рабочая прослойка оставалась ничтожной — из каждых десяти вступивших в КПК после 1937 г. девять были крестьянами {1138}.

Уровень организационной и идейно-политической работы парторганизаций освобожденных районов и нелегальных парторганизаций на территории гоминьдановского Китая в целом был низким. Многие из них [405] оставались засоренными классово чуждыми элементами, проникшими в партию либо случайно, на волне патриотического подъема, либо по заданию особой службы гоминьдана с подрывной целью. Его разведка и карательные органы применяли всевозможные формы дискредитации коммунистической партии.

Мелкобуржуазный по преимуществу состав партии питал националистические настроения в некоторой части руководства КПК. Она продолжала активно укреплять свое положение в партии и проводила линию на догматизацию опыта китайской революции, «китаизацию» марксизма-ленинизма и добивалась признания своих взглядов в качестве идейно-политической основы КПК, стремилась оторвать Китай от мирового коммунистического движения, от СССР. Этому, в частности, служила проводившаяся длительное время кампания «чжэнфэн», в ходе которой многие преданные марксизму-ленинизму кадры оказались исключенными из КПК. Тем самым была подготовлена начавшаяся в 1944 г. новая кампания, посвященная переоценке некоторых вопросов истории компартии Китая и узаконению националистических идей в качестве основополагающих для китайских коммунистов.

Большую опасность для партии в то время представляла догматическая, левосектантская оценка политических сил в Китае, данная мелкобуржуазными элементами еще в 30-х годах. Они настойчиво утверждали, что вторжение японского империализма ударяло лишь по трудящимся, городской мелкой и средней буржуазии, не считаясь с фактом ущемления японской оккупацией интересов и крупной буржуазии, прежде всего националистически настроенных ее слоев в правящей партии — гоминьдане. В тех исторических условиях национализм крупной буржуазии был объективно прогрессивным и открывал для КПК возможность антияпонского блока с гоминьданом. Но, не желая видеть рост противоречий между отдельными слоями крупной китайской буржуазии и японским капиталом, утверждая, что она целиком находится в лагере «предателей родины», сектанты из руководства КПК исключали гоминьдан как возможного, хотя и шаткого, союзника КПК на платформе общей борьбы двух партий против милитаристской Японии. Напротив, они настойчиво призывали к борьбе с гоминьдановским правительством и тем самым ориентировали КПК на гражданскую войну, которая тогда была бы только на руку Японии. Коминтерн еще в 30-х годах осудил такую ориентацию, и по его рекомендации КПК заключила в начале войны с Японией (1937 г.) соглашение о едином антияпонском фронте с гоминьданом.

Несмотря на это соглашение, сектанты из руководства КПК не отказались от своего курса и в последующие годы. Однако, учитывая, что открытое отстаивание его было бы отрицательно встречено подавляющим большинством членов партии и народом, они проводили скрытую линию пассивной обороны против японских захватчиков, маскируя ее заявлениями о нерешительности чунцинского правительства.

В трудной и напряженной обстановке компартия Китая оставалась единственной политической партией, которая могла отстоять и защитить интересы народа, укрепить единый антияпонский национальный фронт. Но реализация этой возможности тормозилась националистическими элементами в руководстве КПК, рассматривавшими партию и ее вооруженные силы как инструмент для захвата власти в Китае. По мере обострения внутриполитического положения Китая в партии усиливалась борьба двух линий: мелкобуржуазной, националистической и интернационалистической. Китайские коммунисты-интернационалисты в освобожденных районах, в армии и подполье вписали много ярких страниц в историю борьбы своего народа за свободу и демократию, проявили мужество и стойкость, преданность принципам пролетарского интернационализма, дружбы [406] с Советским Союзом и солидарности с борьбой его народа против фашистской Германии. Сплачивая массы для отпора японским оккупантам и предательской политике гоминьдана, они сдерживали националистический и авантюристический курс мелкобуржуазных элементов в КПК, завоевывая прочную поддержку и доверие китайского народа.

4 мая 1944 г. в Сиани начались, а 11 мая были продолжены в Чунцине переговоры представителя ЦК КПК с руководством гоминьдана. Коммунистов представлял Линь Бо-цюй, гоминьдановцев — Чжан Чжи-чжун и Ван Ши-цзе. В целях сохранения и укрепления единого фронта КПК соглашалась «формировать из 8-й и Новой 4-й армий 12 дивизий, которые подчинялись бы Национальному военному совету, но сохраняли прежнюю дислокацию. В свою очередь коммунисты требовали прекратить блокаду Пограничного (Особого) района, ввести в стране элементарные демократические свободы, предлагали образовать коалиционное правительство и провести другие мероприятия, направленные на демократизацию и укрепление Китая.

Однако гоминьдановские власти отклонили требования и предложения КПК, настаивая на сохранении за коммунистами лишь десяти дивизий, на «обследовании» района Шэньси — Ганьсу — Нинся, что было направлено на ликвидацию всех освобожденных районов. Чанкайшистское руководство вновь продемонстрировало стремление во что бы то ни стало сохранить свою диктатуру, что вело к дальнейшему обострению внутриполитического положения в стране. Антинародная политика чанкайшистского правительства, направленная не на активизацию военных действий против Японии, а на подготовку к гражданской войне, мешала консолидации всех сил китайского народа на борьбу с японским агрессором, ослабляла антияпонский фронт.

Экономическое положение в США и Англии при общих благоприятных для них условиях, сложившихся на фронтах второй мировой войны, характеризовалось дальнейшей мобилизацией усилий для ведения войны против фашистско-милитаристского блока, и прежде всего для осуществления вторжения на северо-западное побережье Франции. Высокий уровень промышленного развития, в том числе и военного производства, обеспечивал дальнейшее возрастание военно-экономического превосходства этих стран над Германией и Японией.

В двух крупнейших капиталистических странах антигитлеровской коалиции мобилизация ресурсов для ведения войны была связана с расширением мер государственного регулирования экономики, которое вело к дальнейшему укреплению монополий, носило классово враждебный характер по отношению к трудящимся, обостряло социальные противоречия. Однако в условиях борьбы с фашизмом, злейшим врагом человечества, народные массы этих стран, воодушевленные освободительными целями войны, героическим примером народов СССР и перспективой близкого разгрома фашистской Германии, напряженно трудились для достижения победы над агрессорами, требуя от правящих кругов открытия второго фронта в Европе. Моральный подъем народа увеличивал возможности антигитлеровской коалиции в войне против фашистско-милитаристского блока.

Оглавление. Крушение оборонительной стратегии фашистского блока