С точки зрения географии Европа это западное продолжение
Азии – азиатский мыс. Однако в традиционной географической школе эта территория
рассматривается как отдельный континент, ограниченный на востоке Уральскими
горами. С этой позиции России отводится своего рода промежуточное положение, и
она разделяется на две части: «Азиатская Россия» – на восток от Уральской
гряды, и «Европейская Россия» – на запад от нее, Таким образом, с точки зрения
элементарной географии на вопрос «Европа ли Россия?» можно ответить без
колебаний. Только часть России входит в состав Европы.
И все‑таки такой ответ, хотя и определенный, вряд ли
является удовлетворительным, поскольку традиционное деление страны на две части
искусственно: Уральская гряда низка и не нарушает целостности широтных
природных зон, столь характерных для русского географического ландшафта. Более
того, этот вопрос постоянно задается вовсе не в географическом смысле. Под
«Европой» подразумевается не географическая, a историческая и культурная
общность.
Вопрос, в таком случае, должен формулироваться более
определенно: Европа ли Россия в историческом и культурном смысле? Принадлежит
ли Россия, исторически и культурно, к европейскому союзу наций?
На вопрос, задаваемый в подобной форме, чаще всего отвечают
отрицательно, во всяком случае иностранцы. Г‑н Дж. Мариотт может быть
избран как типичный приверженец негативистского взгляда.
"Россия не является , – пишет он, – и
никогда не являлась членом европейской семьи. Еще со времен падения Римской
империи и миграций, вследствие завоеваний викингов и тевтонцев, между
скандинавами, англичанами, немцами, французами, иберами и итальянцами сложилась
определенная степень родства, несмотря на все значительные различия в их
развитии. Даже Польша, благодаря своей приверженности западной форме
христианства, имела некоторое родовое сходство с Европой. Россия же нет
"[1].
У самих русских всегда существовали две точки зрения,
классическими представителями которых можно считать «славянофилов» и
«западников» девятнадцатого века. Западники рассматривали Россию как восточную
часть Европы и объясняли различия между Россией и Западной Европой
«отставанием» исторического процесса в России в связи с неблагоприятным
географическим положением, монгольским нашествием тринадцатого века и другими
причинами.
«Славянофилы», напротив, готовы были признать существование
коренного отличия России от Европы и, вместо рассуждений об отставании русской
цивилизации, подробно останавливались на ее самобытности и самодостаточности.
Главным идеологом этого направления, в том что касается вопроса, который
интересует нас здесь, был Николай Данилевский. В своей книге «Россия и Европа»
этот автор изложил теорию различающихся «культурных типов», представленных
разными нациями и группами наций в их истории. Он согласился с величием
«германо‑романской» цивилизации, но отказался признать ее «общечеловеческой»
– единственным путем прогресса. Этой теорией он попытался доказать право
«славянского культурного типа» на самостоятельное развитие.
По его мнению, цивилизацию, которую обычно называют
«европейской», нужно именовать «германо‑романской». Отождествлять «европейский»
с «германо‑романским» значило бы, с его точки зрения, совершать
логическую ошибку. Но, поскольку подобное отождествление обычно происходит, он
спрашивает себя: «Принадлежит ли Россия к Европе в этом смысле (то есть к
германо‑романской Европе)?» Его ответ – выразительное «нет»[2].
Какую позицию займем мы относительно этой старой полемики?
Прежде всего, можно предположить, что сам предмет спора на сегодняшний момент
устарел, поскольку, с точки зрения историка, больше не существует Европы в
традиционном понимании. За последние триста лет Европа расширилась политически:
каждая ведущая европейская держава подчинила себе огромные территории на других
континентах, иной раз даже поглощая целые неевропейские народы. Она увеличилась
также демографически, за счет эмиграции, в результате которой новые
«европейские» нации утвердились в обеих частях Америки, в Австралии и Африке. В
более близкое к нам время Европа продолжила технологическую и промышленную
экспансию, приводя в движение силы, которые, однажды освободив, она уже не в
состоянии контролировать.
Поскольку европейские страны одна за другой – Испания,
Португалия, Голландия, Великобритания, Франция, несколько позднее Германия –
каждая создали свою колониальную империю, они, таким образом, вышли за пределы
собственно Европы, и, в конце концов, поколебали единство региона. Россия тоже,
хотя и не приобрела заморских колоний, постоянно двигалась на восток через
бесконечные территории, пока не обнаружила, что подчинила себе огромный субконтинент.
Таким образом появилось несколько «мировых держав», тогда как центр Европы,
сокрушенный в результате двух мировых войн, теперь раздроблен политически и
разнороден культурно.
В каких же отношениях с Европой находятся эти мировые
державы? «Европа» ли Соединенные Штаты? Да, в смысле культурных основ и
традиций; нет, в том смысле, что США создали собственную культуру, которая
сейчас, в свою очередь, оказывает влияние на Европу.
Европа ли Великобритания? Опять да, в смысле ее
исторического происхождения; и опять нет, поскольку, являясь ведущим членом
Британского Союза, она живет своей собственной жизнью.
И тогда Европа ли Россия? Да, в том смысле, что русская
цивилизация имела множество контактов с европейской культурой – даже в германо‑романской
интерпретации – начиная со Средних веков. Нет, в том смысле, что Россия – сама
по себе целый мир, целый субконтинент не только географически, но и политически
и культурно.
Даже мировые державы не вечны. Сглаживающий эффект
индустриализации быстро стирает старые культурные различия между отдельными
нациями. Использование атомной энергии создает императив «единого мира», хотя
мирового объединения и нельзя достичь за одну ночь. В это объединение каждая
нация должна внести и уже внесла свой вклад. Перенося этот аргумент назад на
более ранние периоды истории, мы начинаем осознавать, что нельзя судить весь
исторический процесс по европейским стандартам, да и в самой Европе всегда
существовали центробежные тенденции.
Следовательно, чтобы ответить на вопрос, поставленный в названии
этого раздела, мы сначала должны прийти к общему мнению по другому вопросу: А
что такое Европа? Спор, таким образом, заходит в тупик. Но сам факт, что вопрос
задавался именно по поводу России, говорит о присутствии чувства, что, если
Россия и Европа, то лишь частично, и что часто, если не всегда, ее историческая
колея расходилась c путями других европейских держав.
Показательно, что и те, кто исключил бы Россию из Европы, и
те, кто нет, признают, что некоторые основные расхождения между Европой и Россией
раскрываются в ходе истории. Словом, суждение Мариотта об абсолютной культурной
обособленности России, вне всякого сомнения, уязвимо. На протяжении долгого
времени в русской и европейской истории наблюдались не только различные, но и
сходные процессы, и во внимание следует принимать как те, так и другие. Связи
между Россией и Европой множились на каждой ступени средневекового и
последующего развития, и, оставляя пока в стороне современную эпоху, можно
сказать, что эти взаимоотношения были особенно тесными в киевский период.
Киевская Русь. Оглавление.