В истории каждой нации существуют периоды, когда
национальная культура является в определенном смысле общей и однородной,
поскольку основы духовной жизни едины во всех классах общества. Такие периоды
можно назвать монистическими стадиями в истории культуры.
Монистические стадии чередуются с периодами перемен, когда
старые культурные основы заменяются новыми, в результате чего на первый план
выходят внутренние противоречия, и возникает дуализм или даже плюрализм. Чаще
всего этот процесс усугубляется социальным размежеванием, так как культурная
жизнь высших и низших классов нации следует разным тенденциям. Такие периоды
можно назвать дуалистическими или плюралистическими стадиями истории культуры.
Они скорее динамичны, чем статичны.
В истории русской цивилизации перемежающаяся
последовательность монистических и плюралистических стадий видна так же ясно,
как и в истории любой другой нации, если не яснее. Московский период – до раскола
в русской Церкви в середине семнадцатого века в связи с движением староверов –
совершенно очевидно является периодом культурного монизма. Православие, в его
особой московской форме, являлось тогда основой основ для всех классов
общества. Церковный раскол семнадцатого века и последующая европеизация страны,
столь категорично осуществлявшаяся Петром Великим, разрушили старую культурную
стабильность и начали эру плюрализма. В его основе на протяжении всего периода
Империи лежал дуализм европеизированной культуры высших классов и московские
культурные традиции, в которых продолжали духовно жить низшие классы общества.
Современный советский период есть опять период культурного монизма, поскольку
духовная жизнь всей нации формируется марксистской диалектикой.
Если мы подойдем к русской цивилизации киевского периода с
этой точки зрения, мы без всяких колебаний определим ее как эпоху культурного
дуализма. Причиной тому было введение на Руси христианства. В социальном плане
прослеживаются яркие параллели между влиянием на русскую культуру и общество,
оказанным христианизацией в киевский период, и подобным влиянием европеизации в
период Империи. Оба процесса были длительными, оба сначала затронули высшие
классы общества и подчеркнули культурное расхождение между элитой и массами.
Было бы ошибкой говорить о русском народе киевского периода
как о неразвитой и варварской нации, не проводя должного различия между
образованной верхушкой нации и народной массой. На самом деле уже в середине
одиннадцатого века русские интеллектуалы – такие как митрополит Иларион – были
высокообразованными людьми на уровне своих византийских и западноевропейских
современников.
Хотя верхний культурный слой и был тонок, он составлял среду, достаточную для развития таких выдающихся
личностей, как тот же Иларион. Он и сам чувствовал поддержку в существовании
подобной среды и недвусмысленно обращал свои проповеди не к обычным людям, а к
«напоенным благодатью книжной мудрости».
Таким образом введение на Руси христианства привело не
только к религиозному дуализму (он существовал пока новая вера не была принята
всей нацией), но и к культурному дуализму в целом. Соответственно, говоря о
киевской цивилизации мы должны различать между литературой и искусством
книжников, с одной стороны, и фольклором и народным искусством – с другой.
Разумеется, два культурных мира не были изолированы друг от друга, да и
христианство постепенно все больше и больше овладевало различными социальными
слоями.
Новое церковное искусство, претворенное в архитектуре и
живописи, своим великолепием привлекало даже язычников; с другой стороны,
мотивы дохристианского народного искусства, воплощенные в вышивках и резьбе по
дереву, вызывали восхищение образованных людей. Так же и в области литературы:
византийские дидактические сказки, особенно апокрифы, оказали влияние на
русский фольклор, а русские народные былины одинаково ценились и низшими, и
высшими классами, подготавливая почву для развития эпической поэзии книжников,
лучшим образцом которой является «Слово о полку Игореве».
Киевская Русь. Оглавление.